Поѣздка къ приаянскимъ тунгусамъ

По первоначальному плану экспедиціонныхъ работъ, изслѣдованіе экономическаго положенія нелькано-аянскихъ тунгусовъ должно было быть произведено мною совмѣстно съ В. М. іоновымъ. Послѣдній въ своемъ отчетѣ выясняетъ причины, по коимъ мы вынуждены были отступить отъ этого плана. Поздній отходъ парохода «Громовъ» въ с. Нельканъ изъ г. Якутска, задержка въ этомъ селеніи, происшедшая отъ того, что кони, на которыхъ мы должны были тронуться въ путь, не могли быть разысканы въ теченіе трехъ дней, непрерывные дожди, шедшіе со дня нашего выѣзда изъ селенія Нельканъ и затруднявшіе наше движеніе, — все это настолько сократило время, предположенное нами для изслѣдованія быта нелькано-аянскихъ тунгусовъ, что мы, доѣхавъ до половины пути Нелькано-Аянъ, рѣшили раздѣлиться: В. М. іоновъ, въ сопровожденіи приглашеннаго нами фотографа П. В. Слѣпцова, возвратился въ с. Нельканъ, чтобы остававшееся въ его распоряженіи время употребить на ознакомленіе съ усть-майскими тунгусами и тѣмъ самымъ выполнить возложенное на насъ Якутскимъ Областнымъ Статистическимъ Комитетомъ порученіе — «попутно» изслѣдовать экономическое положеніе этихъ тунгусовъ, а я двинулся далыпе, по направленію къ Аяну, чтобы выполнпть главную задачу, лежавшую на насъ, — изслѣдовать приаянскихъ тунгусовъ. Предварительно я заручился согласіемъ члена экспедиціи В. С. Панкратова, въ случаѣ разрѣшенія начальника экспедиціи, немедленно отправиться вслѣдъ за мною для совмѣстной работы. Это былъ единственный выходъ изъ затруднительнаго положенія, въ коемъ мы очутилпсь, — иначе мы рисковали не выполнить своего обязательства передъ Статистическимъ Комитетомъ.

Во время пребыванія нашего въ стойбищѣ бывшаго старосты тунгусовъ макагырскаго рода Василія Карамзина, на рѣчкѣ Олгомдо, съ 10 по 16 іюля, нами была выработана подробная программа, по которой каждый изъ насъ долженъ былъ опрашивать главъ встрѣченныхъ нами тунгусскихъ семей. Здѣсь же одинъ изъ рабочихъ-тунгусовъ сообщилъ намъ, что въ это время тунгусы имѣютъ обыкновеніе перекочевывать вмѣстѣ съ своими стадами оленей съ морского берега къ верховьямъ рѣкъ, впадающихъ въ море, для рыбнаго промысла, и что всего скорѣе бродячихъ тунгусовъ я могу встрѣтить по р. Алдомѣ, если поѣду по такъ наз. танчинской дорогѣ. Такъ какъ другихъ болѣе опредѣленныхъ свѣдѣній о мѣстахъ тунгусскихъ стойбищъ у насъ не имѣлось, то я 16 іюля, съ однимъ проводникомъ-якутомъ и однимъ рабочимъ, якутомъ же, при4-хъ коняхъ, и тронулся въ путь въ указанномъ направленіи, захвативъ съ собою лишь самые необходимые предметы: 1) съѣстные припасы (сухари и лепешки, ржаную муку, крупу, масло, чай и сахаръ); 2) ящикъ съ товарами (ситецъ, готовое бѣлье, табакъ разнаго качества, чай, порохъ и пр.) для обмѣна на предметы тунгусскаго обихода; 3) одежду, обувь, постель и палатку; 4) нѣкоторые медикаменты, отобранные изъ нашей аптечки В. С. Панкратовымъ. Этою кладью были навьючены 3 коня настолько, что проводники должны были итти пѣшкомъ, ведя коней въ поводу, четвертый же конь былъ подо мною, и на него я положилъ только переметныя сумы съ одеждою, бѣльемъ и обувью. Кромѣ того, одинъ конь былъ оставленъ для В. С. Панкратова, который, предполагалось, не замедлитъ выѣхать вслѣдъ за мною на двухъ коняхъ при одномъ проводникѣ и захватитъ съ собою какъ оставленныя мною вещи, такъ и ржаной муки для проводниковъ.

Танчинская (по имени рѣчки Танчы) дорога представляетъ изъ себя довольно широкую тропу, по которой тунгусы возятъ зимою чаи на оленяхъ изъ Аяна въ с. Нельканъ. Проходитъ она по мѣстамъ самаго разнообразнаго характера: тайгою, долинами рѣкъ и рѣчекъ, впадающихъ въ море, по каменистымъ русламъ этихъ послѣднихъ, по горнымъ хребтамъ. На р. Танчы, которую приходится пересѣкать неоднократно, я впервые въ жизни увидѣлъ такую массу морской рыбы, называемой по-русски горбушкою. Она идетъ густыми стадами противъ теченія рѣки, упорпо стремясь преодолѣть его быстрину. Кажется, будто этой рыбы столько же, сколько и камней на днѣ рѣки. Достаточно сказать, что мы, за часъ или полтора, успѣли побить камнями и заколоть ножами до 6 горбушекъ, въ нѣсколько фунтовъ вѣсомъ каждая. Какъ оказалось, горбуша — главный пищевой продуктъ тунгусовъ лѣтомъ. Этихъ 6-ти штукъ намъ съ избыткомъ хватало на ужинъ н на завтракъ.

20 іюля подъ вечеръ мы подъѣхали къ лѣвому берегу р. Алдомы и увидали на противоположномъ берегу 2-хъ тунгусятъ, которые на нашъ окрикъ сначала не обратили вниманія, а затѣмъ скрылись въ лѣсу. По счастью, на томъ же берегу былъ одинъ старикъ тунгусъ, съ которымъ мой проводникъ, уже бывавшій здѣсь, вступилъ въ переговоры и отъ котораго мы узнали, что завтра сюда прикочуютъ съ устья Алдомы всѣ обитавшіе тамъ тунгусы, а нѣкоторые, быть можетъ, и сегодня. Трудно себѣ представить то радостное чувство, которое охватило меня при этомъ сообщеніи. Наконецъ то я увижу тунгусовъ — первыхъ тунгусовъ, съ которыми я такъ жаждалъ поскорѣе встрѣтиться, чтобы ознакомиться хоть сколько нибудь съ условіями ихъ жизни. Необходимо было переправиться черезъ Алдому, которая здѣсь довольно широка и глубока и очень быстра. Старикъ тунгусъ указалъ намъ мѣсто брода, къ которому мы пробрались со своими вьючными лошадьми по очень узкой оленной тропѣ и не безъ труда спустились съ очень крутого, почти отвѣснаго берега, сводя коней по одному. Для переправы въ бродъ пришлось облегчить коней отъ «прикладовъ» къ вьюкамъ и, перевозя самые вьюки, вернуться съ конями за  «прикладами». Здѣсь, при вторичной переправѣ, конь подъ моимъ проводникомъ поскользнулся и упалъ, проводникъ поспѣшилъ слѣзть съ него, но ихъ теченіемъ снесло на глубину, и, если мой проводникъ не утонулъ или не разбился о торчащіе изъ воды камни, то только потому, что не выпустилъ изъ рукъ повода и былъ вытащенъ поднявшимся и пустившимся вплавь конемъ. Оказать какую нибудь помощь было невозможно, что признавалъ потомъ и самъ проводникъ. Мнѣ показалось, что теченіе уноситъ и моего коня, и я старался осадить его назадъ, между тѣмъ какъ въ дѣйствительностн конь мой стоялъ на одномъ мѣстѣ — такова тутъ головокружительная быстрота теченія. Переправившись на другой берегъ, собственно на островъ р. Алдомы, мы разбили палатку и развели огонь. Я велѣлъ проводнику надѣть сухое бѣлье и далъ ему полчашки спирту, такъ какъ онъ, несмотря на суету при установкѣ палатки и рубкѣ дровъ для костра, всетаки не согрѣлся и чувствовалъ ознобъ. Вскорѣ къ намъ подъѣхали на оленяхъ еще одинъ старикъ тунгусъ и двое тунгусскихъ парней, пасшихъ здѣсь оленей. Отъ этихъ людей мы узнали, что по близости ночуетъ много тунгусовъ и что завтра они разъѣдутся по Алдомѣ вверхъ и внизъ отъ того мѣста, гдѣ мы остановились. Я попросилъ старика наказать черезъ взрослаго парпя, который оказался его сыномъ, всѣмъ съѣхавшимся тунгусамъ, чтобы они повидались завтра утромъ со мною прежде, чѣмъ разбредутся по разнымъ мѣстамъ.

На другой день, 21 іюля, когда я еще лежалт, въ постели, до меня стали доноситься до сихъ поръ неслыханные мною, то отрывистые, то протяжные горловые звуки, коими тунгусы призываютъ и понукаютъ своихъ оленей. Около моей палатки скоро собралось цѣлое общество съѣхавшпхся тунгусовъ, я поспѣшилъ выйти изъ палатки и, ради перваго знакомства, послѣ предварительныхъ обоюдныхъ привѣтствій, предложилъ имъ четверку турецкаго табаку, которая немедленно и была раскурена присутствующими. Какъ оказалось, у тунгусовъ, страстныхъ курильщиковъ, въ эту пору совсѣмъ не было табаку и достать было негдѣ, такъ какъ въ Аянѣ, отстоящемъ отсюда въ 35-ти верстахъ, въ единственной имѣющейся тамъ лавкѣ, табакъ вышелъ, а пароходъ съ товарами еще не приходилъ. Въ виду этого, я предложилъ тунгусамъ взять у меня разнаго табаку подъ коллекціи, которыя я долженъ былъ собирать для Русскаго Музея Императора Александра III. Тунгусы раздѣлились на 4 сосѣдскія партіи, и каждая изъ нихъ взяла отъ2-хъ до 3-хъ ф. табаку; въ чаѣ нуждалась только одна партія, которая и взяла одинъ кирпичъ.

Для опыта, я опросилъ одного холостого тунгуса-работника упомянутаго выше Васил. Карамзина, причемъ увидѣлъ, что личный опросъ того или другого лица займетъ слишкомъ много времени для того, чтобы я могъ опросить прибывшихъ на одномъ какомъ либо мѣстѣ. Рѣшено было, поэтому, производить опросъ путемъ вызова отдѣльныхъ лицъ, живущихъ далеко отъ мѣста моей стоянки, и путемъ личнаго моего посѣщенія ближайшихъ сосѣдей, осѣвшихъ въ верстахъ полуторыхъ или двухъ отъ меня. Я старался по возможности не отрывать тунгусовъ отъ рыбнаго промысла, которымъ они исключительно пропитывались въ это время, и опрашивалъ преимуществепно тѣхъ изъ нихъ, которые были свободны отъ занятій. Отношенія съ тунгусами у меня сразу установились очень простыя, и каждый изъ нихъ съ большою охотою, предупредительностью и терпѣніемъ давалъ мнѣ отвѣты на всѣ вопросы, даже щекотливаго свойства. Установленію такихъ отношеній способствовало, съ одной стороны, то, что я постарался выяснить, какую практическую пользу для нихъ можетъ принести изслѣдованіе ихъ экономическаго положенія; и, съ другой, то обстоятельство, что среди нихъ оказался одинъ мой старый знакомый якутъ Ботурусскаго улуса, женившійся здѣсь на тунгускѣ и ведшій жизнь бродячаго тунгуса. Благодаря этому якуту, имя мое было извѣстно тунгусамъ задолго до моего пріѣзда. Бесѣды велись на якутскомъ языкѣ, которымъ тунгусы, за исключеніемъ немногихъ только тунгусокъ, владѣютъ въ сосершенствѣ. Въ промежутки между опросами я наблюдалъ способы ловли рыбы сѣтями и особымъ крюкомъ, называемымъ по-тунгусски» ӧльгу», описывалъ жилища и пріобрѣталъ встрѣчавшіеся мнѣ предметы тунгусскаго обихода для Русскаго Музея. Путемъ опроса отдѣльныхъ лицъ мнѣ удалось получить предварительныя свѣдѣнія о рыбномъ и звѣроловномъ промыслахъ, объ оленеводствѣ, охотѣ на морскихъ животныхъ, занятіяхъ и ремеслахъ тунгусовъ и о матеріальной сторонѣ ихъ жизни, такъ что, впослѣдствіи, при дальнѣйшихъ опросахъ въ другихъ мѣстахъ, я лишь дополнялъ добытыя мною здѣсь свѣдѣнія.

Черезъ нѣсколько дней по прибытіи моемъ на Алдому, начальникъ экспедиціи инж. В. Е. Поповъ извѣстилъ меня, что онъ не можетъ командировать въ помощь мнѣ В. С. Панкратова, такъ какъ эта командировка урѣзала бы и безъ того скудныя средства экспедиціи. Начальникъ экспедиціи въ данномъ случаѣ ошибался, предположивъ, что расходы по поѣздкѣ Панкратова будутъ отнесены на экспедиціонныя суммы, тогда какъ въ дѣйствительности я и В. М. іоновъ имѣли въ виду отнести эти расходы на счетъ суммъ, отпущенныхъ въ наше распоряженіе. Я поспѣшилъ отвѣтить начальнику экспедиціи въ этомъ именно смыслѣ и вторично просилъ его во всякомъ разѣ командировать или Панкратова, или Теплова по окончаніи ими работъ по изысканію нелькано-аянскаго пути, указавъ, что какъ бы поздно ни прибылъ кто-либо изъ нихъ, онъ можетъ прибыть въ самый критическій для меня моментъ, такъ какъ я оставался здѣсь одинъ и, въ случаѣ болѣзни, былъ бы лишенъ всякой медицинской помощи. Отказавъ въ командированіи Папкратова, начальникъ экспедиціи черезъ земскаго засѣдателя сдѣлалъ распоряженіе о томъ, чтобы за время моего пребыванія среди тунгусовъ при мнѣ безотлучно находился тунгусскій староста, и назначилъ мнѣ въ проводники одного изъ рабочихъ Василія Карамзина, тунгуса Льва Иванова, извѣстнаго за одного изъ лучшихъ проводниковъ, взятаго же мною съ Олгомдо проводника-якута, состоявшаго рабочимъ въ экспедиціи, просилъ возвратить, такъ какъ экспедиція ощущаетъ недостатокъ въ привычныхъ къ дѣлу рабочихъ. Это требованіе начальника экспедиціи мною было исполнено, какъ только явились ко мнѣ изъ Аяна 31 іюля тунгусскій староста и съ нимъ мой новый проводникъ-тунгусъ. Староста объявилъ мнѣ, что на р. Нангтаръ меня ожидаютъ болѣе 10  «урасъ» тунгусовъ, почему я рѣшилъ немедленно отправиться туда, сдавъ на храненіе пріобрѣтенныя мною коллекціи двумъ алдомскимъ тунгусамъ впредь до моего возвращенія, такъ какъ я далеко не закончилъ еще опросъ жившихъ по Алдомѣ тунгусовъ. Староста, оставивъ мнѣ, вмѣсто себя, прибывшаго съ нимъ въ качествѣ спутника тунгуса, отправился на Нангтаръ предупредить находившихся тамъ тунгусовъ о моемъ скоромъ прибытіи, а я на другой же день, т. е. 1 авг., вмѣстѣ со своими новыми провожатыми (рабочаго якута я отослалъ, за окончаніемъ условленнаго съ нимъ срока, въ Нельканъ) отправился по танчинской же дорогѣ по направлепію къ Аяну и въ тотъ же день расположился на ночевку въ 16 верстахъ отъ Аяна, какъ разъ въ томъ мѣстѣ, съ котораго дорога сворачивала къ Нангтару. Утромъ2-го августа обнаружилось, что мой конь хромаетъ на заднюю ногу, которая распухла до такой степепп, что брать коня съ собою, а тѣмъ болѣе ѣхать на немъ далыпе было невозможно; оказалось, что онъ напоролся и разрѣзалъ себѣ ногу въ паху. Оставивъ здѣсь одного изъ тунгусовъ съ кладью и двумя конями, я съ другимъ тунгусомъ, Л. Ивановымъ, поѣхалъ въ Аянъ, чтобы заручиться свѣжимъ конемъ и, кстати, выполнить порученіе начальника экспедиціи объ уплатѣ тамошнему купцу К. М. Бушуеву экспедиціоннаго долга. Въ Аянѣ кони имѣются только у завѣдующаго полицейскою частью В. Ф. Попова, который охотно согласился дать мнѣ одного изъ своихъ коней при томъ лишь условіи, если я дамъ ему одного человѣка. въ помощь для поимки этого коня, къ которой можно будетъ прпступить не ранѣе 4 августа. Самому мнѣ оставаться въ Аянѣ было нельзя въ виду того, что меня ожидали нангтарскіе тунгусы; поэтому я поздно вечеромъ въ тотъ же день вернулся къ мѣсту ночевки и на другой день, вооруживъ оставленнаго старостою тунгуса берданкою (на случай встрѣчи съ медвѣдемъ), отправилъ его съ захромавшимъ конемъ въ Аянъ съ тѣмъ, чтобы онъ этого коня передалъ г. Попову и, взявъ отъ послѣдняго свѣжаго коня, поспѣшилъ бы налегкѣ догнать меня въ пути. Самъ я съ проводникомъ, навьючивъ тяжело оставшихся трехъ коней, отправился, рѣдко садясь на коня, по направленію къ Нангтару. Большую часть пути пришлось здѣсь совершить вдоль рѣки Уй, поднимаясь къ ея верховьямъ и неоднократно ее пересѣкая. Разъ, при переходѣ въ бродъ, хотя я и принялъ мѣры предосторожности, запасшись палкою для упора, тѣмъ не менѣе чуть-чуть было не потерялъ равновѣсія отъ напора быстро текущей воды. Мой проводникъ моментально очутился возлѣ меня, но я успѣлъ уже обойтись безъ его помощи. Послѣ этого случая я уже не рѣшался переходить быстрыя горныя рѣчки, а предпочиталъ переѣзжать.

На Нангтаръ я нрибылъ 5 авг., — собственно въ мѣстность, называемую «Мороской» и находящуюся на берегу рѣчки Тэймэй (притокъ Нангтара). Здѣсь въ десяти или одиннадцати урасахъ жило около двадцати пяти тунгусскихъ семей. При нашемъ приближеніи всѣ тунгусы съ женами и дѣтьми вышли намъ на встрѣчу. Староста счелъ почему то нужнымъ и здѣсь, какъ и въ пріѣздъ свой на Алдому, надѣть на себя кортикъ, очевидно принимая меня за чиповника. Тунгусы и тунгуски подходили и здоровались за руку, дѣти же подходили съ сложенными руками, какъ подходятъ подъ благословеніе, съ намѣреніемъ цѣловать положенную въ ихъ руки мою руку, но я предупреждалъ это ихъ намѣреніе цѣлованіемъ ихъ въ голову, или въ лобъ. Даже поднося ко мнѣ грудныхъ дѣтей, тунгуски складывали ихъ рученки соотвѣтственнымъ образомъ. Какъ потомъ я разузналъ, весь этотъ церемоніалъ былъ подготовленъ старостой. Только одинъ старикъ 70-ти лѣтъ нарушилъ церемоніалъ и, подошедши, троекратно облобызался со мною. Въ этотъ день я посѣтилъ каждую урасу для ознакомленія съ обитателями, причемъ обращалъ вниманіе на предметы, кои мнѣ желательно было бы пріобрѣсти. Болѣе богатые тунгусы угощали меня чаемъ и крупчатпою лепешкою, испеченною такъ, что нуженъ тунгусскій желудокъ, чтобы ее переварить: она представляла изъ себя сплошной закалъ. Вечеромъ тунгусы и тунгуски, въ числѣ 25 чел., устроили въ честь моего пріѣзда пляску, — кажется, единственную у тунгусовъ — за что я счелъ нужнымъ отблагодарить ихъ подаркомъ въ видѣ конфектъ и плиточнаго чаю. На другой день я приступилъ къ опросу главъ семей. Многіе стали обращаться ко мнѣ съ просьбою, чтобы я сначала опросилъ ихъ, въ виду отдаленности того мѣста, куда они намѣрены откочевать. Не желая вызвать какія либо на себя нареканія, я предложилъ старостѣ, знающему мѣста откочевокъ тѣхъ или другихъ тунгусовъ, установить порядокъ опроса. Сначала староста постоянно присутствовалъ прп моихъ бесѣдахъ съ опрашиваемыми лицами. Я вскорѣ замѣтилъ, что во время бесѣды опрашиваемый тунгусъ послѣ двухъ трехъ словъ, сказанныхъ старостой по-тунгусски, уже не такъ охотно отвѣчалъ на задаваемые мною вопросы, и я былъ вынужденъ, въ концѣ концовъ, предложить старостѣ въ моемъ присутствіи, во время опроса, не разговаривать по-тунгусски, послѣ чего староста, очевидно, обиженный, уже не входилъ въ палатку во время моей бесѣды съ тунгусами и являлся лишь по моему зову для выясненія какого либо обстоятельства. Ясно было, что староста, принимая меня за чиновника, предупреждалъ своихъ сородовичей по многимъ пунктамъ держать языкъ за зубами, такъ что здѣсь, на Нангтарѣ, мнѣ приходилось съ трудомъ добывать болѣе или менѣе вѣрныя свѣдѣнія, и это удавалось только благодаря тому, что я успѣлъ познакомиться на Алдомѣ со многими условіями тунгусской жизни. Во время одной изъ бесѣдъ, въ присутствіи многихъ тунгусовъ, староста, ссылаясь на распоряжепіе земскаго засѣдателя Казанцева о воспрещеніи картежной игры, просилъ меня разъяснить, какими мѣрами онъ, староста, можетъ выполнить это распоряженіе, такъ какъ его сородовичи не слушаютъ, а онъ, староста, — одинъ и ничего съ ними не можетъ сдѣлать. Я постарался разъяснить ему предоставленныя старостамъ закономъ права и возложенныя на нихъ обязанности. Присутствовавшій при этомъ самый богатый изъ тамошнихъ тунгусовъ, Николай Феодотовъ Карамзинъ, сталъ столь горячо оппонировать мнѣ, что не оставалось никакого сомнѣнія въ прибыльности для него картежной игры. Онъ-де человѣкъ богатый, играетъ въ карты ради своего удовольствія, сама казна продаетъ карты и доходъ отъ продажи идетъ на призрѣніе бѣдныхъ, и онъ только тогда послушается запрещенія старосты и перестанетъ играть, когда будетъ запрещено продавагь карты. Я ограничился замѣчаніемъ, что всетаки староста рода, какъ обязанный по закону заботиться о благосостояніи своихъ сородовичей, тѣмъ самымъ получаетъ право воспрещать картежную игру, какъ разорительную, и что законъ запрещаетъ азартныя игры и игру въ карты на скотъ, одежду и пр. предметы, допуская ее лишь на наличныя деньги. Впослѣдствіи упоминавшійся выше Василій Карамзинъ, бывшій староста, сообщилъ мнѣ, что этотъ богатый тунгусъ хвастался передъ другими тунгусами, какъ онъ заставилъ меня замолчать по вопросу о картежной игрѣ; въ то же время бывшій староста категорически заявилъ мнѣ, что тунгусъ этотъ и разбогатѣлъ то благодаря картамъ и нынѣ положительно разоряетъ тунгусовъ при помощи картъ, — что было бы очень хорошо какимъ нибудь образомъ воспретить ему этотъ способъ эксплоатировать сородичей. О такомъ заявленіи В. Карамзина я уже довелъ до свѣдѣнія Якутскаго Окружнаго Полицейскаго Управленія въ особой докладной запискѣ. Не меньшее зло представляетъ для тунгусовъ привозъ спирта, которымъ торгуютъ не только пріѣзжіе русскіе и якуты, но и мѣстные обыватели, а иногда и лица, на прямой обязанности коихъ лежало бы преслѣдовапіе торговли спиртными напитками.

Посланный въ Аянъ тунгусъ не только не нагналъ насъ въ пути, но и не являлся въ теченіе первыхъ дней моего пребыванія на  «Мороской», чѣмъ вызвалъ безпокойство старосты. Староста послалъ другого тунгуса (своего работника) съ моимъ письмомъ къ г. Попову, который и прислалъ съ нимъ своего коня 9 августа. Первый посланецъ явился благополучно лишь наканунѣ этого дня, не давъ удовлетворительнаго объясненія о причинахъ, задержавшихъ его въ Аянѣ.

Произведенные мною опросы тунгусовъ, находившихся на  «Мороской» и спеціально пріѣхавпшхъ туда по вызову старосты, въ достаточной степени показали мнѣ, чго главнымъ источникомъ пропитанія мѣстныхъ тунгусовъ служитъ возка чаевъ изъ порта Аяна въ с. Нельканъ, что на этой почвѣ созидается, главнымъ образомъ, задолженность тунгусовъ у довѣренныхъ разныхъ торговыхъ фирмъ, которые, мало того, что подряжаютъ тунгусовъ за 2/3 получаемой ими самими платы съ одного мѣста чаю; но и эти ⅔ выплачиваютъ не деньгами, а товарами по цѣнѣ, по крайней мѣрѣ, вдвое превышающей ихъ стоимость въ г. Якутскѣ, такъ что въ результатѣ тунгусъ въ дѣйствительности возитъ мѣста чаю не по 7 рублей (нормальная плата), а по три — четыре рубля. Въ теченіе большей части года, съ октября по апрѣль, жизнь тунгусовъ сосредоточивается исключительпо около возки чаевъ, и прежній главный промыселъ тунгусовъ, звѣроловство и охота, отступилъ на задній планъ и служитъ уже побочнымъ промысломъ, которому тунгусы удѣляютъ лпшь досугъ, остающійся отъ возки чаевъ. Такимъ же побочнымъ промысломъ является и рыболовство: несмотря на громадное количество морской рыбы, попадающей въ рѣки и рѣчки, тунгусы налавливаютъ этой рыбы лишь столько, чтобы имъ хватило ея до времени поѣздки въ с. Нельканъ за съѣстными припасами въ видѣ муки, масла, мяса, чаю и другихъ продуктовъ, которые они получаютъ у  «купцовъ» (такъ тунгусы называютъ довѣренныхъ разныхъ фирмъ) въ счетъ платы за вывозку чаевъ въ слѣдующемъ году. Только охота иа морскихъ животныхъ, начинающаяся въ маѣ мѣсяцѣ и продолжающаяся до конца іюня, можетъ считаться важнымъ и существеннымъ промысломъ, такъ какъ не только даетъ возможность мѣстному населенію прокормиться въ теченіе этого времени мясомъ и жиромъ морскихъ животныхъ, но и сохранить про запасъ шкуры ихъ и нерпичій жиръ. Казалось бы, при первомъ взглядѣ, что главнымъ источникомъ существованія должно считаться оленеводство, но и послѣднее поддерживается и развивается лишь постольку, поскольку это необходимо для выполненія взятыхъ на себя тунгусами обязательствъ по возкѣ чаевъ. Собранныя статистическія данныя о годовомъ бюджетѣ тунгусскихъ семействъ показываютъ нагляднѣйшимъ образомъ, что расходъ не покрывается промыслами и занятіями и что нѣкоторая часть расхода, нерѣдко довольно значительная, относится на счетъ долга купцамъ — явленіе, до такой степени нормальное въ данной мѣстности, что считается большою рѣдкостью, если какой либо тунгусь оказывается не закабалившимся у купцовъ.

Во время пребыванія на  «Мороской» мнѣ удалось пріобрѣсти наибольшее количество разныхъ предметовъ для этнографической коллекціи Русскаго Музея какъ за наличныя деньги, такъ и въ обмѣнъ на привезенные мною товары.

Пробывъ на Нангтарѣ до 14 авг., я отправился въ этотъ день по направленію къ Аяну и прибылъ 16 числа въ стойбище тунгусовъ на р. Уй, гдѣ опросилъ нѣсколько осѣвшихъ здѣсь (въ 8 верстахъ отъ Аяна) тунгусскихъ семей. У уйскихъ тунгусовъ почти нѣтъ оленей, и для возки небольшого количества тяжестей (дровъ и предметовъ домашняго обихода при перекочовкахъ) они пользуются ѣздовыми собаками; тутъ я познакомился съ мѣстнымъ собаководствомъ, о которомъ до сихъ поръ я не имѣлъ возможности собрать какія либо свѣдѣнія. Необходимо констатировать, что собаководство, какъ промыселъ, существуетъ лишь у приаянскихъ якутовъ, а отнюдь не у тунгусовъ.

Съ р. Уя я выѣхалъ 19 числа и поздно вечеромъ прибылъ въ Аянъ, гдѣ пробылъ только до 21 авг., успѣвъ за это время просмотрѣть архивъ мѣстнаго завѣдующаго полицейскою частью и позаимствовать оттуда нѣкоторыя свѣдѣнія о казенной продажѣ предметовъ первой необходимости. Между прочимъ, нельзя не упомянуть о жалобахъ тунгусовъ на то, что отъ казны не отпускаются имъ въ долгъ мука, соль, порохъ и свинецъ, недостатокъ въ коихъ особенно ощущается мѣстными тунгусами въ весеннее время.

Въ самомъ Аянѣ тунгусовъ не оказалось, и я возвратился на р. Алдому по кратчайшему пути черезъ Нячинскій хребетъ, перевалъ черезъ который гораздо труднѣе, чѣмъ это мнѣ пришлось испытать при перевалѣ черезъ Джугджуръ (на танчинской дорогѣ). — 22 авг. на р. Мулкучу (притокъ Алдомы) я засталъ одну тунгусскую урасу, въ коей лежалъ больной тунгусъ; опросивъ его, я поѣхалъ дальше и заночевалъ на р. Патема (у впаденія ея въ Алдому); здѣсь опросилъ обитателей двухъ урасъ и съѣхавшихся съ разныхъ сторонъ тунгусовъ.

Настроеніе послѣднихъ было самое тягостное по случаю появившейся у оленей болѣзни подъ названіемъ ца̄х (копытная чума?); оно напомнило мнѣ настроеніе якутовъ Ботурусскаго улуса во время свирѣпствовавшей въ срединѣ 90-хъ годовъ минувшаго стололѣтія сибирской язвы, которая грозила истребить поголовно весь скотъ. Въ отношеніи ветеринарной помощи тунгусы находятся въ гораздо худшемъ положеніи, чѣмъ якуты, такъ какъ за дальностію разстоянія и трудностью путей сообщенія они не могутъ даже довести до свѣдѣнія областного начальства о постигшемъ ихь бѣдствіи и просить о командированіи ветерпнара. Что касается медицинской помощи населенію, то таковую здѣсь оказываетъ лишь извѣстный миссіонеръ-священникъ о. Василій Мальцевъ во время разъѣздовъ по тунгусскимъ стойбищамъ; въ остальное время населеніе вынуждено обходиться безъ всякой медицинской помощи.

24 авг. я передвинулся къ устью р. Джагда, гдѣ меня тоже ожидали тунгусы. Нѣкоторыхъ изъ алдомскихъ тунгусовъ я уже не засталъ: одни изъ нихъ переселились на р. Танчы, по которой мнѣ предстояло возвращаться, а другіе разсѣялись по разнымъ рѣчкамъ, но, будучи оповѣщены старостой, являлись ко мнѣ для опроса. Въ этомъ мѣстѣ я пробылъ до 29 авг., опросивъ всѣхъ мѣстныхъ и пріѣзжихъ тунгусовъ и дополнивъ этнографическую коллекцію новыми предметами. Всѣ пріобрѣтенные предметы я сдалъ старостѣ, котораго обязалъ хранить ихъ до того времени, когда за ними явится, согласно распоряженію начальника экспедиціи, бывшій тунгусскій староста В. Карамзинъ. Чтобы утилизировать время, старосту я опрашивалъ въ пути на остановкахъ и ночевкахъ.

Къ вечеру 30 авг. я прибылъ на р. Бонсякчанъ (прит. р. Танчы), гдѣ лѣтовалъ В. Карамзинъ и другіе подчиненные ему тунгусы (работники, семейные и холостые), перекочевавшіе сюда съ Алдомы; здѣсь я завершилъ, между прочимъ, опросъ тѣхъ тунгусовъ, коихъ началъ опрашивать еще въ концѣ іюля, когда они жили на Алдомѣ. Я разсчитывалъ добыть много свѣдѣній отъ В. Карамзина, прослужившаго въ должности старосты 12 лѣтъ, — человѣка очень предпріимчиваго и сравнительно культурнаго, — сопровождавшаго экспедицію инж. В. Е. Попова за все время ея дѣйствій. Между прочимъ, мнѣ очень хотѣлось выяснить, на какомъ основаніи тунгусы макагырскаго рода, ведущіе вполнѣ бродячій образъ жизни, зачислены въ разрядъ кочевыхъ и платятъ подати и повинности наравнѣ съ прочими кочевыми инородцами Якутской области (до 14 р. 30 коп. въ годъ), тогда какъ они не имѣютъ опредѣленнаго района для своихъ кочевокъ и не пользуются ни сѣнокосными, ни пахотными угодьями. Къ сожалѣнію, В. Карамзинъ не могъ мнѣ дать по сему поводу никакихъ разъясненій, кромѣ лишь того, что когда то макагырцы, вмѣстѣ съ другими бродячими родами, считались припадлежащими къ аянскому вѣдомству (а не майскому, какъ нынѣ) и управлялись особымъ головою, избираемымъ изъ ихъ среды. Отнесеніе макагырцевъ къ разряду кочевыхъ является вопіющей несправедливостью, такъ какь, благодаря этому, они несутъ такія подати и повинности, которыя вовсе не соотвѣтствуюттъ ихъ платежнымъ средствамъ и уровню ихъ гражданскаго развитія: по закону бродячіе инородцы платятъ только ясакъ.

2 сент., въ сопровожденіи В. Карамзпна, я выѣхалъ съ р. Бонсякчанъ на р. Олгомдо — зимнее стойбище В. Карамзина. Староста не могъ послѣдовать за мною, такъ какъ его оленей не разыскали.

Вокругъ стойбища Карамзина я засталь свѣжіе слѣды неизвѣстно кѣмъ пущеннаго (по неосторожности, конечно) пала, распространившагося на очень далекое разстояніе и истребившаго столь необходимыя для тунгусовъ-оленеводовъ кормовища; по словамъ тунгусовъ, новыя кормовища (оленій мохъ) могутъ образоваться на выгорѣвшихъ мѣстахъ не ранѣе, какъ черезъ 30 лѣтъ. Не трудно представить себѣ, какъ тяжело будетъ возить по этой дорогѣ чаи на оленяхъ: случаи падежа обезсилѣвшихъ и истощенныхъ оленей еще умножатся, хотя и ранѣе такіе случаи насчитывались въ зиму многими десятками.

На Олгомдо я пробылъ съ 3 по 6 сент. За это время опросилъ хозяина и моего проводника Льва Иванова и пріобрѣлъ у перваго довольпо много тунгусскихъ вещей, въ числѣ ихъ кузнечные инструменты (В. Карамзинъ — едппственный кузнецъ среди мѣстныхъ тунгусовъ). Всѣ пріобрѣтенныя на Бонсякчанѣ и Олгомдо предметы я сдаль хозяину съ тѣмъ, чтобы онъ по первому зимнему пути доставилъ ихъ въ с. Нельканъ вмѣстѣ съ вещами, оставленными мною на Алдомѣ. Всего пріобрѣтено мною до 400 предметовъ.

На Олгомдо я собственно уже закончилъ свою работу и отсюда намѣревался безостановочно двигагься по направленію къ Якутску, но, пріѣхавъ 8 сент. въ с. Нельканъ, и узнавъ, что В. М. іонову нпкого изъ тунгусовъ опросить не удалось, такъ какъ всѣ они были, во время его проѣзда, въ отсутствіи (страдная пора), я, чтобы хоть нѣсколько ознакомиться съ жизнью мѣстныхъ обитателей и ихъ занятіями, опросилъ трехъ главъ тунгусскихъ семей. Всѣ проживающіе здѣсь тунгусы, около 15 семействъ, если считать и тунгусовъ, живущихъ въ окрестностяхъ Нелькана, прпнадлежатъ къ разнымъ, кочевымъ и бродячимъ, родамъ майскаго вѣдомства, ведутъ болѣе или менѣе осѣдлую жизнь, начинаютъ обзаводиться рогатымъ и коннымъ скотомъ, но, за отсутствіемъ земельнаго надѣла (всѣ покосныя мѣста находятся въ рукахъ «купцовъ»), вынуждены работать не для улучшенія своего хозяйства, а лишь по найму въ качествѣ работпиковъ у мѣстныхъ русскихъ и якутовъ. Тунгусы эти порвали уже всякую связь со своими родами, и, мнѣ кажется, было бы вполнѣ цѣлесообразно, съ администратпвпой точки зрѣнія и въ интересахъ самихъ тунгусовъ, образовать изъ нихъ особый родъ или наслегъ, управляемый особымъ старостою, съ надѣленіемъ каждаго общественника земельнымъ участкомъ изъ тѣхъ земель, которыя нынѣ сдаются въ оброкъ мѣстнымъ «купцамъ».

Въ с. Нельканъ на мою долю выпало распорядиться остатками взятыхъ мною и В. М. іоновымъ вещей. Изъ нихъ я часть распродалъ мѣстнымъ обывателямъ, а часть оставилъ у мѣстнаго псаломщика И. Н. Винокурова съ порученіемъ передать ихъ довѣренному фирмы А. И. Громовой П. Д. Филиппову для распродажи. Здѣсь считаю умѣстнымъ упомянуть съ благодарностью о многихъ услугахъ, которыя были оказаны намъ администраціей парохода «Громовъ» и затѣмъ, въ передній и обратный путь, г.г. Впнокуровымъ и Филипповымъ.

Только 13 сент. я могъ отплыть изъ Нелькана въ Усть-Маю на лодкѣ, данной въ наше распоряженіе скопцомъ Петропавловскаго селенія У. Ф. Воробьевымъ и доставленной Нельканъ пароходомъ торговаго дома «Коковинъ и Басовъ» — «Михаилъ». Для сопровожденія меня до Усть-Маи начальникомъ экспедиціи уже были наняты двое рабочихъ — якутъ и тунгусъ, служившіе до того въ качествѣ рабочихъ въ экспедиціи. Путешествіе мое по Маѣ продолжалось пятеро сутокъ и въ Усть-Майское селеніе я прибылъ 18 сент. Въ Усть-Маѣ я ознакомился съ кое-какими дѣлами головы тунгусовъ майскаго вѣдомства. Выѣхавъ отсюда 21 сент., я уже безостановочно продолжалъ путь до г. Якутска, куда прибылъ 27 сент.

Въ заключеніе настоящаго отчета считаю нужнымъ присовокупить, что за все время моей поѣздки мною опрошено около 60-ти семействъ тунгусовъ трехъ родовъ: макагырскаго, эжанскаго и эджигянскаго (оффиціально причисляется къ 1-му эжанскому) майскаго вѣдомства по программѣ, преслѣдующей, главнымъ образомъ, выясненіе экономическаго положенія этихъ тунгусовъ, и описаны подробно на мѣстѣ, съ разъясненіями тунгусовъ, всѣ собранные мною предметы тунгусскаго обихода. Въ своихъ распросахъ я старался выяснить самыя насущныя нужды тамошняго населенія, изъ коихъ на первый планъ необходимо поставить нужду въ усовершенствованныхъ орудіяхъ охотничьяго и рыболовнаго промысловъ.
Подробную опись предметовъ, пріобрѣтепныхъ мною и В. М. іоновымъ для этнографическаго отдѣла Русскаго Музея Императора Александра III, въ количествѣ 441 №№, на покупку которыхъ затрачено до 500 рублей, я представилъ начальнику экспедиціи В. Е. Попову 10 сего ноября.

Эд. Пекарскій.

Якутскъ. 22 ноября 1903 г.