Поѣздка къ майскимъ тунгусамъ
Отчетъ В. М. Іонова о поѣздке къ майскимъ тунгусамъ въ качествѣ члена нелькано-аянской экспедиціи инженера В. Е. Попова лѣтомъ 1903 года
Въ февралѣ мѣсяцѣ 1903 года я получилъ приглашеніе участвовать въ Нелькано-Аянской экспедиціи, при чемъ на мою долю выпало изслѣдованіе экономическаго положенія тунгусовъ; въ срединѣ марта Якутскій Статистическій Комитетъ далъ мнѣ добавочное порученіе по изслѣдованію положенія усть-майскихъ тунгусовъ.
Прежде всего явилась потребность выяснить тѣ условия, при которыхъ мнѣ предстояло работать и которыя опредѣлили бы подробности моего снаряженія. Послѣднее обстоятельство было особенно важно потому, что мнѣ же было поручено собираніе этнографической коллекціи для Музея ИМПЕРАТОРА АЛЕКСАНДРА III. Но ни разспросныя свѣдѣнія, ни литература не могли удовлетворить меня; особенно плохо обстояло дѣло съ литературой: въ городѣ не оказалось самыхъ необходимыхъ книгъ. Попытка выписать ихъ не увѣнчалась особенным успѣхомъ. Книгу Слюнина, напр., я получилъ по возвращеніи въ городъ, а моя телеграмма на имя консерватора музея при Восточно-Сибирскомъ Отдѣлѣ И. Р. Г. Общества осталась безъ отвѣта. Такъ же плохо обстояло дѣло и съ моимъ снаряжениемъ, такъ какъ в городѣ не было уже въ продажѣ самыхъ необходимыхъ продуктовъ, а пароходы, по причинѣ малой воды, запоздали. Мы разчитывали выѣхать изъ Якутска 23—25 мая и быть въ Аянѣ около 7-го іюня. По полученнымъ нами свѣдѣниямъ, мы должны были около этого времени найти около Аяна большое количество тунгусовъ. Наши расчёты не оправдались. Пароходъ «Громовъ» вышелъ изъ Якутска ночью 11-го іюня, и на Нельканѣ мы были только 24-го іюня. Съ Нелькана, по непредвидѣннымъ задержкамъ, мы могли двинуться только вечером 1-го іюля. Пусть отъ Нелькана до Аяна мы разсчитывали проѣхать въ семь дней, но, вмѣсто того, мы въ десять дней добрались до стойбища тунгуса Василія Карамзина, каковое стойбище находится почти на половинѣ пути между Нельканомъ и Аяномъ. Здѣсь мы нашли двухъ членовъ экспедиціи съ ихъ проводниками и рабочими, громадное большинство которыхъ были тунгусы. Отъ этихъ послѣднихъ мы узнали, что около Аяна мы не найдемъ никого изъ тунгусовъ, такъ какъ всѣ они въ это время заняты рыбной ловлей по рѣчкамъ, впадающимъ въ океанъ. Это сообщеніе мѣняло наш маршрутъ: намъ нужно было бросить такъ называемую казенную тропу и идти на поиски тунгусовъ другимъ путемъ. Но намъ нужно было повидаться съ начальникомъ экспедиціи инженеромъ В. Е. Поповымъ, приѣздъ котораго на стойбище В. Карамзина этой казенной тропой ожидался съ часу на часъ. Послѣ совѣщанія съ находившимися здѣсь двумя членами экспедиціи, по словамъ которыхъ В. Е. Поповъ давно долженъ былъ пріѣхать, мы рѣшили отправить въ помощь ему на Джугджуръ двухъ проводниковъ съ нѣсколькими лошадьми, чтобы помочь ему на этомъ трудномъ, а иногда и опасномъ перевалѣ. Наши проводники возвратились ни съ чѣмъ. Отъ В. Е. Попова мы надѣялись получить болѣе точныя указанія относительно тунгусовъ и нашего дальнѣйшаго маршрута. Но мы не могли ждать неопредѣленное время; не зная точно, гдѣ придется искать тунгусовъ, мы не могли опрѣделить, сколько на это потребуется времени, и рисковали не исполнить своей задачи относительно усть-майскихъ тунгусовъ. Въ виду этого мы рѣшили раздѣлиться. Одинъ изъ насъ долженъ былъ ѣхать далѣе, а другой возвратиться обратно. Первую задачу взял на себя Э. К. Пекарскій, а другую я; вмѣстѣ со мной возвратился и ѣхавшій съ нами фотографъ П. В. Слѣпцовъ.
Непрерывные почти дожди, которые провожали насъ отъ Нелькана до стойбища В. Карамзина, прекратились съ 10-го іюля, и это обстоятельство дало намъ возможность быстрѣе двигаться. Выѣхавъ 16-го іюля, мы 19-го іюля были уже в Нельканѣ. Весь слѣдующій день прошелъ въ отпускѣ части привезенныхъ нами продуктовъ и вещей тунгусамъ, присланнымъ съ нами со стойбища В. Каразмина находившимися тамъ членами экспедиціи, а затѣмъ мы занялись пріисканіемъ проводниковъ для дальнѣйшаго путешествія по рѣкѣ Маѣ. Несмотря на всѣ наши старанія, намъ удалось найти только одного проводника и то за большія деньги, такъ какъ въ это время на Нельканѣ никого не было: начался покосъ, и всѣ тунгусы разбрелись по Маѣ. Лодка, оставленная намъ пароходомъ, принадлежащимъ торговому дому «Коковинъ и Басовъ», оказалась въ плохомъ состояніи; пришлось самимъ съ помощью кое-кого изъ нельканскихъ жителей вытащить ее на берегъ, просушить, а затѣмъ починить и мѣстами просмолить. На все это пошло три дня, и мы съ П. В. Слѣпцовымъ и однимъ тунгусомъ только 24-го іюля тронулись съ Нелькана, а въ Усть-Майское селеніе (на Алданѣ) пріѣхали 10-го августа. Здѣсь мы не застали никого: полицейскій урядникъ уѣхал в Амчинскую слободу, письмоводитель Корсаковъ былъ гдѣ то на пашнѣ, учитель церковно-приходской школы, оказавшій экспедиціи серьезныя услуги, уѣхалъ въ скопческое селеніе. Наши поиски по пашнямъ не увѣнчались успѣхомъ, и намъ не оставалось ничего болѣе, какъ возвратиться въ селеніе и ждать. Вечеромъ явились письмоводитель и учитель, къ которымъ мы и обратились съ просьбою помочь намъ въ приісканіи проводника. Вѣтеръ, который еще 10-го числа едва не помѣшалъ намъ переправиться черезъ Алданъ, на другой день разыгрался такъ, что никто не рѣшался ѣхать, чтобы пригласить намѣченнаго намъ проводника. 12-го августа найденъ проводникъ, но ему еще нужно устроить свою семью у скопцов. Туда ему удалось проѣхать, но назадъ онъ могъ вернуться только 13-го ночью, все изъ-за того же вѣтра, и мы отправились въ путь вечеромъ 14-го августа.
Здѣсь единственный путь сообщенія — Алданъ. Тунгусскія поселенія тянутся внизъ верстъ на 200. Намъ предстояло одно изъ двухъ: или ѣхать въ тунгусскихъ берестяныхъ вѣткахъ, чтобы имѣть возможность подняться назадъ въ Усть-Маю и оттуда на лошадяхъ возвратиться въ городъ; или ѣхать на пароходской лодкѣ до такъ называемаго охотскаго перевоза (въ 300 верстахъ отъ Усть-Маи) и оттуда по охотскому тракту въ городъ. Мы выбрали последнѣе, такъ какъ подниматься противъ теченія Алдана даже в вѣткахъ очень трудно. Уже въ послѣднее время нашего путешествія по Маѣ, вѣтеръ все чаще и чаще затруднялъ наше движеніе, и мы не разъ сидѣли изъ-за вѣтра по нѣскольку часовъ, а 7-го августа просидѣли даже цѣлый день; теперь же на Алданѣ вѣтра́ представляли большую опасность, особенно въ виду того, что тамъ есть мѣста, гдѣ шквалъ налетаетъ совершенно неожиданно въ тихую погоду. Это заставило насъ, кромѣ одного постояннаго проводника, брать еще перемѣнныхъ проводниковъ, изъ которыхъ каждый провожадъ насъ по тому участку Алдана, который онъ хорошо зналъ относительно возможности проѣхать той или другой протокой при данномъ состояніи воды. Эти проводники были намъ необходимы еще и потому, что они хорошо знали, гдѣ въ данное время можно найти того или другого тунгуса, — наступило уже время перехода тунгусовъ изъ лѣтниковъ въ зимники. На охотскій перевозъ мы пріѣхали 25 августа, а въ городъ 1-го сентября.
Вопросъ о томъ, какъ вести разспросы, явился еще въ городѣ. Можно было придать этому дѣлу болѣе офиціальный или болѣе частный характеръ. Въ первом случаѣ обезпечивалась большая полнота свѣдѣній, заполненіе при каждомъ опросѣ всѣхъ рубрикъ; во второмъ — большая правдивость показаній въ ущербъ полнотѣ. Хотя путешествіе по такимъ глухимъ мѣстамъ и представляетъ значительныя затрудненія и даже нѣкоторыя опасности для частныхъ лицъ, не имѣющихъ тамъ никакихъ связей, но мы предпочли придать нашей поѣздкѣ менѣе офиціальный характеръ и отказались отъ предложеннаго намъ въ помощь казака, запасшись на всякій случай открытымъ предписаніемъ г-на начальника края. Предписаніе это обезпечивало намъ содѣйствіе сельскихъ властей и полицейскихъ урядниковъ.
Плывя по Маѣ, мы заранѣе разспрашивали, кого изъ тунгусовъ и гдѣ можно найти. Иногда указанія давались неопредѣленныя, и въ такомъ случаѣ мы, подъѣзжая къ предполагаемому мѣсту стоянки тунгусовъ, давали одинъ или нѣсколько выстрѣловъ, на что въ отвѣт раздавался выстрѣлъ, если
Для обѣда и ночевокъ мы старались останавливаться около тунгусовъ, и иногда приходилось сокращать визитъ, если можно было опасаться, что до наступленія ночи мы не доѣдемъ до слѣдующей тунгусской стоянки. Въ послѣднемъ случаѣ весь вечеръ пропадалъ бы даромъ. Если наступало время обѣда, который у нас состоялъ изъ чая и сухарей, а до тунгусовъ было далеко, то мы приставали к пустынному берегу, кипятили свой чай, брали его въ лодку и отправлялись дальше. Населеніе по Маѣ очень рѣдкое, и намъ не разъ приходилось ночевать на пустом берегу. Чтобы выиграть время, мы впередъ отказались отъ посѣщенія тѣхъ тунгусскихъ семей, которая были посѣщены и опрошены членомъ эскпедиціи П. Ф. Тепловымъ при переѣздѣ еще весной из Усть-Майскаго селенія до Нелькана. Всего посѣщено нами до тридцати семей. При разспросахъ главное вниманіе обращалось на средства существованія и экономическое положеніе тунгусовъ, ихъ потребности и способы удовлетворенія ихъ. Здѣсь нельзя не отмѣтить тревожнаго состоянія, господствующаго по Маѣ отъ Нелькана до Алдана. Въ верхнемъ теченіи эта тревога объясняется фактомъ отвода покосовъ, которыми пользовались тунгусы, русскимъ торговцамъ, проживающим на Нельканѣ. Покосы эти отведены имъ, какъ казенныя пустолежащія земли. Тунгусы обращались къ намъ съ вопросомъ, не поручено ли намъ записывать тѣхъ изъ нихъ, кто желаетъ занять тѣ или другія мѣста подъ покосы. Въ Усть-Майскомъ селеніи мы узнали о существованіи вышедшаго отъ якутскаго окружнаго исправника предписанія, которое устанавливаетъ порядокъ пользованія землею по р. Маѣ. Каждый тунгусъ, желающій пользоваться безъ платежа аренды занятымъ уже или облюбованнымъ имъ участкомъ, долженъ обратиться съ просьбою въ Якутское Областное Правленіе, точно описавъ просимый имъ участокъ «въ отношеніи его положенія, пространства, качества, а также смежности — чѣмъ граничитъ». Трудно сказать, въ какомъ видѣ достигли до нихъ слухи о содержаніи этого предписаніия, но если бы оно было даже имъ объявлено въ переводѣ на якутскій или тунгусскій языкъ, то и тогда ихъ тревога станетъ понятною въ виду полнаго отсутствія по Маѣ грамотныхъ людей и факта превращенія находившейся въ пользованіи тунгусовъ покосной земли въ казенную оброчную статью, доступную только для торговцевъ. Далѣе тревога тунгусовъ вызвана слухами о возобновленіи станковъ по Маѣ. Тунгусы, живущіе на мѣстахъ бывшихъ станковъ или по близости, боятся, что съ возстановленіемъ станковъ у нихъ отберутъ для этихъ послѣднихъ земли, которыми они теперь пользутся. Возникновеніе этихъ слуховъ надо, вѣроятно, поставить въ связнь съ изысканіями по Нелькано-Аянскому тракту: если будетъ построена дорога, то должны быть и станки, — такъ, по всей вѣроятности, разсуждаютъ тунгусы. По нижнему теченію Маи тунгусы не прямо заинтересованы въ вопросѣ о передѣлѣ расчистокъ, поднятомъ среди алданскихъ тунгусовъ, а только по тѣмъ связямъ, которыя сохранились между первыми и послѣдними. Тѣмъ не менѣе мы именно на Маѣ узнали, что въ то время, как на собраніи тунгусовъ былъ рѣшенъ вопросъ о передѣлѣ пахотныхъ земель съ исключеніемъ расчистокъ, приговоръ былъ написанъ такъ, что въ передѣлъ должны идти и расчистки.
Населеніе по Маѣ, несмотря на свою малочисленность, крайне разнообразно по своему характеру. Нельканъ — главный узелъ по первозкѣ чаевъ. Притяженіе, оказываемое этой перевозкой на тунгусовъ, ослабѣваетъ по мѣрѣ удаленія отъ Нелькана. Перевозка чаевъ, взятая цѣликомъ, дѣло чень сложное. Для этого дѣла нужны олени и лошади, нужны кормовища для оленей и запасы сѣна для лошадей, нужны пастухи, покосчики, возчики, нужны продукты, какъ то: мука, масло, мясо (битой и живой скотъ) и т. п., нужны плотники для постройки паузковъ и лодокъ, лямовщики, лоцмана и т. д. и т. д. Понятно, что провести точно границу притяженія, оказываемаго чайнымъ дѣломъ на тунгусское населеніе, невозможно. Можно говорить только о большей или меньшей зависимости. Въ этомъ отношеніи Маю можно раздѣлить на двѣ части. Верхняя, значительно меньшая, всецѣло зависитъ отъ чайнаго дѣла. Здѣсь тунгусы часто цѣлыми семьями, забирая съ собой и грудных дѣтей, отправляются со своими оленями на зимнюю возку чаевъ отъ Аяна до Нелькана или только до Сыкынаха, а лѣтомъ опять передвигаются на Маю для пастьбы оленей, занимаясь рыболовствомъ, звѣроловствомъ и охотой постольку, поскольку это позволяетъ главная цѣль. Нижняя часть Маи представляет осѣдлое населеніе, живущее скотоводствомъ, занимающееся хлѣбопашествомъ, если и переходящее иногда съ одного мѣста на другое, то только для того, чтобы скормить запасы сѣна, находящіеся далеко отъ постоянного мѣста жительства. Вмѣстѣ съ тими двумя типами появляются по Маѣ чисто бродячие тунгусы, занимающіеся исключительно звѣроловствомъ и охотой, для которыхъ олени служатъ только средствомъ передвиженія. Всѣ тунгусы по Маѣ подверглись въ большей или меньшей степени сильному вліянію якутовъ (объякучиванію), какъ въ матеріальной обстановкѣ, такъ и въ языкѣ. По верхнему теченію Маи можно встрѣтить тунгусовъ, плохо говорящихъ по-якутски, но ближе къ Алдану они уже давно забыли свой родной языкъ и говорятъ только по-якутски. Здѣсь вся матеріальная обстановка до того чисто якутская, что въ юртѣ такого тунгуса совершенно забываешь, что находишься среди тунгусовъ.
Поѣздка по Алдану имѣла другой характеръ. Нашъ постоянный проводникъ отличался совсѣмъ другими качествами. Человѣкъ очень толковый, онъ, хотя нѣсколько и по своему, понялъ цѣль нашей поѣздки по Алдану и связалъ ее съ тѣмъ, что было сдѣлано для тунгусовъ раньше, какъ то: открытіе порохового склада, высылка берданокъ и т. п. Кромѣ того, по той части Алдана, гдѣ мы проѣхали, онъ был свой человѣкъ, вездѣ его встрѣчали, какъ стараго пріятеля. Благорасположеніие и довѣрчивость, съ которыми относились къ нему, какъ бы распространялись и на насъ. Другое преимущество представляли наши перемѣнные проводники. Отъ Усть-Майскаго селенія до устья Нотары, гдѣ поселены духоборы, устроены по Алдану станки. Усть-Майскій голова, узнавъ о нашемъ намѣреніи спуститься по Алдану на лодкѣ, прислалъ намъ предписаніе, которымъ обязывалъ тунгусовъ давать намъ проводника отъ юрты до юрты, а при переправѣ черезъ Алданъ двухъ проводниковъ. Эта предосторожность, какъ намъ объяснили, была не лишняя. Не зная точно, что представляетъ каждая протока на данномъ состояніи воды, мы рисковали попасть въ такую протоку, которая въ нижней своей части пересохла. Выбраться назадъ изъ такой протоки на веслахъ при быстромъ теченіи Алдана возможно только въ вѣткѣ; для лодки же пришлось бы искать лямовщиковъ, на что при разбросанности тунгусскихъ поселеній потребовалось бы нѣсколько дней. Затѣмъ переправляться черезъ Алданъ совѣтуют какъ можно быстрѣе, чтобы не быть застигнутымъ на серединѣ внезапно поднявшимся вѣтромъ. Такой шквалъ мы два раза испытали на себѣ. Разъ онъ засталъ насъ, когда мы огибали конецъ острова и были далеко отъ берега, а воротиться къ острову противъ теченія не могли. Въ другой разъ онъ засталъ насъ на берегу, гдѣ мы остановились на ночлегъ при совершенно тихой погодѣ. Мы рѣшили на всякій случай захватить съ собой предписаніе головы, но, вмѣсто безплатныхъ проводниковъ, брать тунгусовъ со станковъ за обычные прогоны. При этомъ мы рѣшили за недостаткомъ средствъ всегда ограничиваться однимъ такимъ проводникомъ, разсчитывая, что одинъ изъ насъ можетъ править. Кромѣ прогонъ, мы давали тунгусамъ подарки, смотря по тому, въ чемъ кто нуждался. Благодаря этимъ обстоятельствамъ, насъ вездѣ встрѣчали радушно, а главное, съ довѣріемъ относились къ намъ. Наши проводники, одинъ постоянный, другой перемѣнный, для тунгусовъ свои люди, подготовляли среди нихъ почву для нашихъ опросовъ, къ которымъ мы приступали послѣ того, какъ у нихъ кончались обычные разспросы. Здѣсь можно было вести дѣло болѣе систематично, не боясь уже возбудить подозрѣній. Разъ только мы, остановившись на ночлегъ, оставили своихъ проводниковъ на берегу, а сами отправились версты за двѣ къ богатому тунгусу. И намъ пришлось раскаяться въ этомъ: онъ не сказалъ намъ ни слова правды. Для характеристики отношенія тунгусовъ къ намъ могу привести слѣдующій случай. Насъ догоняютъ на своей легкой быстроходной вѣткѣ два тунгуса. Они ѣхали внизъ по своему дѣлу. Догнавъ насъ, они держатся нѣкоторое время рядомъ съ нами, разговариваютъ съ нами и нашими проводниками. Разумѣется, главнымъ предметомъ бесѣды служитъ цѣль нашей поѣздки. Черезъ нѣкоторое время одинъ изъ тунгусовъ, пожилой и очень симпатичный на видъ, выразилъ желаніе сопутствовать намъ до нашей ночевки. Для этого онъ пересѣлъ къ намъ въ лодку; товарищъ же его скоро направился къ берегу. Бывшій староста, наблюдательный и вдумчивый человѣкъ, нашъ спутникъ былъ для насъ очень интереснымъ собесѣдникомъ. Въ разговорѣ онъ часто касался тѣхъ поземельныхъ отношеній, которыя имѣютъ съ ними духоборы. Съ поселеніемъ на Нотарѣ духоборовъ, которымъ былъ отведенъ большой участокъ прекрасной земли, тунгусы, пользовавшіеся надѣлами на этомъ участкѣ, очутились въ безвыходномъ положеніи. Они, конечно, имѣли право на общественную землю и получали изъ нея надѣлы, но надѣлы эти были худшаго качества, состояли часто изъ отдѣльныхъ лоскутовъ въ разныхъ мѣстахъ и далеко отъ насиженнаго мѣста. Порывать установившіяся связи, бросать произведенныя расчистки, строиться на новомъ мѣстѣ, приспосабливаться къ новымъ условіямъ звѣроловства и рыболовства — равнялось почти полному разоренію. Началось приспособленіе къ новымъ условіямъ на старыхъ мѣстахъ. Лишившись земли, они продолжаютъ платить за нее попрежнему и, кромѣ того, снимаютъ ту же землю у духоборовъ, платя высокую арендную плату и не находя часто, за отдаленностью, кому сдать свои надѣлы. Но фактъ отвода земель отозвался не только на прежнихъ владѣльцахъ этихъ земель, но и на ихъ однообщественникахъ, которые должны были поступиться частью своихъ надѣловъ въ пользу обездоленныхъ. Понятно, какія осложненія должно было все это внести въ ихъ поземельныя отношенія; понятно, почему этотъ тунгусскій Катонъ заканчивалъ свою рѣчь неизмѣннымъ: «духоборы должны быть убраны». Нужно замѣтить, что этотъ тунгусъ живетъ далеко отъ духоборовъ и отводъ имъ земель отразился на немъ косвенно. Вотъ насъ провожаетъ другой тунгусъ, на которомъ этотъ фактъ отразился прямо. Лишившись земли, онъ сталъ производить расчистки на землѣ другого рода. Стѣсненныя въ землѣ тунгусскія общества стали ревниво относиться къ такимъ расчисткамъ и староста Кюбскаго рода не только запретилъ ему производить расчистку, но потребовалъ, чтобы виновный уходилъ съ насиженнаго мѣста, на которомъ жили его отецъ и дѣдъ. Тунгусъ подалъ прошеніе начальнику области, проѣзжавшему тогда на пороходѣ по Алдану. Послѣдовала резолюція: оставить тунгуса въ покоѣ. На бѣду его писавшій прошеніе плохо зналъ по-якутски и назвалъ его въ прошеніи тунгусомъ кюбскаго рода, тогда как онъ былъ эжанецъ. Черезъ годъ письмоводитель замѣтилъ ошибку, и для нашего тунгуса начинается цѣлый рядъ злоключеній. Письмоводитель, явившись на собраніе 1-го эжанского рода въ качествѣ головы по уполномочію, произнесъ свой приговоръ: тунгусъ нашъ долженъ уплатить 75 р. кюбскому роду за покосъ, который данъ былъ ему на пять лѣтъ безплатно, и убираться съ этой земли. Кюбское общество выручаетъ его изъ бѣды, соглашаясь принять его въ свою среду, и тотъ же письмоводитель беретъ деньги и съ общества и съ тунгуса за составленіе «общественнаго согласія», беретъ съ тунгуса подписку, что онъ не будетъ больше поднимать этого дѣла, за что опять таки беретъ деньги, и за деньги соглашается вести дѣло о припискѣ тунгуса къ кюбскому роду. На свою бѣду тунгусъ нашелъ себѣ болѣе дешеваго ходатая, и возникаетъ новое дѣло. Его въ самую страду вызываютъ на Усть-Маю и требуютъ съ него въ пользу письмоводителя условленное вознагражденіе, хотя тотъ не написалъ еще ни строчки. Мало того, голова отдаетъ приказъ, чтобы тунгусъ безъ разрѣшенія письмоводителя не смѣлъ отлучаться съ Усть-Маи. Потерявъ въ самое горячее время девять дней на поѣздку въ Усть-Маю и рискуя остаться без сѣна, тунгусъ самовольно уѣхалъ домой. И сколько такихъ дѣлъ возникло послѣ появленія духоборовъ! Прежнія отношенія разрушены сразу и это необходимо должно было жестоко отразиться на тунгусахъ. Поколебалась даже прославленная тунгусская честность. Вотъ насъ провожает молодой тунгусъ, отецъ которого взялся докончить работы по спуску озера, предпринятыя однимъ богатымъ тунгусомъ. Условія, на которыхъ старикъ взялся докончить работы, были слѣдующія: по спускѣ озера онъ безплатно пользуется въ теченіе трехъ лѣтъ всѣмъ озеромъ, какъ покосомъ, а по истеченіи этого срока 1/3 частью образовавшагося покоса. Старикъ работалъ со всей семьей цѣлое лѣто, спустилъ озеро и въ первый послѣ этого годъ скосилъ всю траву, получив до 100 копенъ сѣна, но на второй годъ ему не позволили косить тамъ, на третій годъ ему дали только ½ покоса, взявши еще съ него на покрытіе какихъ то расходовъ 6 рублей. Послѣ этого ему окончательно отказали въ покосѣ. Попытка жаловаться едва не кончилась для него изгнаніемъ изъ той мѣстности, въ которой он поселился. Покосовъ мало было и прежде, кортомная плата за землю у духоборовъ растетъ. Пахотной земли у тунгусовъ тоже мало, и нѣкоторые изъ нихъ принуждены сдавать посѣвъ хлѣба по порядку духоборамъ, тогда какъ при другихъ условіяхъ могли бы вспахать и сами. Спеціально ради духоборовъ тунгусы обязаны содержать между Усть-Майскимъ селеніемъ и Нотарной станки, которыми пользуется полицейскій урядникъ, живущій въ Усть-Маѣ, для своихъ поѣздокъ къ духоборамъ.
Переходя къ общей характеристикѣ тунгусовъ, живущихъ по Алдану, я долженъ оговориться, что мы видѣли только тѣхъ изъ нихъ, которые живутъ ниже Усть-Маи. Подняться вверхъ по Алдану можно было только лямкой, для чего пришлось бы нанимать много рабочихъ, которыхъ въ это время года на Усть-Маѣ найти нельзя; да и средства наши не позволили бы такого расхода. Времени въ нашемъ распоряженіи оставалось тоже мало. Кромѣ того, наступали холода, можно было даже ждать снѣга, который засталъ таки насъ въ дорогѣ, а небольшая пароходская лодка не давала намъ возможности устроить какъ нибудь крышу, чтобы защитить себя отъ дождя и снѣга. Мы ютились кое-как на носу, гдѣ даже вытянуться не было возможности. Путешествіе по Алдану осенью затруднительно еще потому, что нельзя надѣвать теплой обуви. Изъ-за отмелей лодка не всегда подходитъ вплотную къ берегу, и часто приходится спускаться прямо въ воду, чтобы выйти на берегъ. Тунгусы, живущіе вверхъ по Алдану должны представлять нѣкоторыя особенности. Тамъ пролегаетъ на ниманскіе пріиски путь, по которому доставляется масло, мясо. Тамошніе тунгусы имѣютъ сравнительно больше коннаго скота. Процессъ объякучиванія не достигъ тамъ той степени, какъ у нижнихъ тунгусовъ. Послѣдніе уже совершенно не знаютъ тунгусскаго языка, не знали его и ихъ отцы и дѣды. Вся матеріальная обстановка, орудія труда и промысла чисто якутскія. Они и сами сознаютъ это, и часто приходится слышать у нихъ выраженія, что они только называются тунгусами, а въ сущности ничѣмъ не отличаются отъ якутовъ, или, что у нихъ «по-якутски» это дѣлается такъ то. Всѣ они занимаются по преимуществу скотоводствомъ, которое и опредѣляетъ порядокъ ихъ жизни, сѣютъ хлѣбъ и, какъ подсобными промыслами, занимаются зверинымъ промысломъ, охотой и рыболовствомъ. Всѣ пріемы скотоводческаго хозяйства чисто якутскіе, насколько, конечно, это допускается мѣстными условіями. Земледѣліе съ посѣвомъ картофеля развито неодинаково. Наиболѣе высоко оно стоитъ около Усть-Маи, постепенно понижаясь въ размѣрахъ и степени совершенства по мѣрѣ движенія внизъ по Алдану. Здѣсь нельзя не сказать о вліяніи Усть-Майскихъ скопцовъ, отъ которыхъ тунгусы заимствуютъ пріемы обработки земли, но это дорого обходится тунгусамъ, которые, находясь въ безвыходной кабалѣ у скопцовъ, состоятъ вѣчными ихъ данниками. Скопцы скупаютъ у тунгусовъ даже зерно и продаютъ имъ муку. Все необходимое тунгусъ пріобрѣтаетъ у скопца и ему же сдаетъ пушнину, а за недостаткомъ ея скотъ. Цѣны, какъ товаровъ такъ и пушнины, зависятъ отъ скопца, и часто тунгусъ не знаетъ ихъ, и скопецъ сообщаетъ ему только окончательный расчетъ, который почти вовсе не интересуетъ тунгуса, состоящаго въ неоплатимомъ долгу. Для человѣка, не имѣющего ни гроша, совершенно безразлично, долженъ ли онъ 150 или 200 рублей. Трудно найти по Алдану тунгуса, который не былъ бы долженъ скопцу. Промыселъ тотъ же, что и по Маѣ: въ качествѣ пушнины бѣлка, изрѣдка заяцъ, лисица, медвѣдь, горностай; въ качествѣ дичи сохатый и дикій олень. Въ Алданѣ много хорошей рыбы, но для правильнаго промысла отчасти нѣтъ средствъ, отчасти времени. Сбытъ рыбы имѣетъ мѣсто только по близости Усть-Маи, гдѣ скупщиками являются тѣ же скопцы, какъ для собственного потребленія, такъ и для продажи.
На всемъ протяженіи отъ Нелькана до границы кюбскаго рода на Алданѣ слышны жалобы на недостатокъ и дороговизну оружія. Винчестеръ и берданка рѣдки среди тунгусовъ, чаще всего можно встрѣчать обыкновенную кремневую винтовку (малопульку), которую они пріобрѣтаютъ у якутовъ, и въ таком же упрощенном видѣ (съ деревяннымъ крючкомъ вмѣсто спуска и собачки), въ какомъ встрѣчаешь ее въ глухихъ якутскихъ наслегахъ. Винчестеръ от 70 до 150 рублей. Берданка отъ 25 до 70 рублей. Не задолго до нашего пріѣзда усть-майскіе тунгусы получили 15 берданокъ изъ казны, но въ руки бѣдняковъ эти берданки не попали, такъ какъ деньги требовалось сейчас же собрать и выслать, а бѣдняки ихъ никогда не видятъ и расплатиться могутъ только пушниной. Что касается качества ружей, то въ винчестерѣ тунгусы начинаютъ разочаровываться. Говорятъ, что он хорошъ года на два на-три, дальше бой его слабѣетъ. Одинъ тунгусъ передъ самымъ нашимъ пріѣздомъ убилъ теленка сохатого, когда последній переплывалъ с маткой рѣку, матка же ушла съ двумя пулями. Главное свойство винчестера — скорострѣльность — не имѣетъ особаго значенія, такъ какъ имъ рѣдко приходится стрѣлять при такиъ условіяхъ, какъ въ описанномъ сейчас случаѣ. Чаще встего стрѣлять приходится въ тайгѣ, гдѣ первый выстрѣлъ рѣшаетъ дѣло. Берданку тунгусы особенно цѣнятъ за ея прочтность: если берданка хороша, то ей вѣку нѣтъ при хорошемъ уходѣ. Но ея дальнобойность не имѣетъ для нихъ никакого значенія. По ихъ словамъ, ихъ вполнѣ удовлетворила бы винтовка, хорошо пристрѣленная на 100 шаговъ. Но мало имѣть берданку, надо еще имѣть приборъ для снаряженія патроновъ, а этого то у тунгусовъ и нѣтъ. Якутскія пулелейки, пріобрѣтаемыя нѣкоторыми изъ нихъ по баснословнымъ цѣнамъ, никуда не годятся, по причинѣ невѣрной сверловки. Мировой судья Г. Поплавскій, ѣхавшій съ нами на пароходѣ, передалъ въ наше распоряженіе пулелейку, рикаперъ и барклай для снаряженія берданочныхъ патроновъ. Нужно было видѣть, как разгорались у тунгусовъ глаза при видѣ этихъ приборовъ, какъ они упрашивали продать ихъ имъ за какую угодно цѣну. Но продать ихъ мы не могли, такъ какъ получили ихъ даромъ, а оставить у какого нибудь тунгуса боялись, чтобы они не сдѣлались средствомъ эксплоатаціи. Мы оставили ихъ въ распоряженіе нельканскаго священника отца Василія Мальцева, который для исполненія требъ объѣзжаетъ громадныя пространства и встрѣчаетъ много тунгусовъ. Какое значеніе имѣетъ отсутствіе этихъ приборовъ у тунгусовъ, можно судить по цѣнамъ. Патроны для берданки (снаряженные) отъ 25 коп. и дороже, тогда какъ пустыя гильзы — 7—10 коп. Патроны для винчестера доходятъ до 35—50 коп. за штуку. Эта дороговизна привозныхъ патроновъ объясняется еще низкимъ качествомъ казеннаго пороха на Нельканѣ, который тунгусы отказываются брать. Земледѣліе, по климатическимъ условіямъ, развивается туго; скотоводство ограничено недостаточнымъ количествомъ покосовъ, и звѣриные промыслы надолго еще сохранятъ свое значеніе. Въ сравненіи съ якутами тунгусы отличаются большею умственною подвижностью и большею склонностью къ заимствованію. Фактъ почти поголовной безграмотности нельзя ставить имъ въ упрекъ. Стоитъ только вспомнить, какъ долго якуты смотрѣли на обученіе дѣтей, какъ на особую повинность, и отдавали въ школы сиротъ и дѣтей бѣдняковъ. Кромѣ того, церковно-приходскія школы на Нельканѣ и въ Усть-Маѣ открыты еще очень недавно, чтобы можно было дѣлать изъ этого какіе нибудь выводы.
Въ заключеніе нельзя не указать на полное почти отсутствіе медицинской помощи. Всѣ тунгусы съ глубокой благодарностью отзываются о дѣятельности отца Василія Мальцева на этомъ поприщѣ. Но что можетъ сдѣлать одинъ чѣловекъ при такой массѣ нуждающихся въ помощи и при томъ громадномъ пространствѣ, на которомъ разбросаны эти нуждающіеся? По рѣкѣ Маю мы встрѣчали семьи, въ которыхъ всѣ поголовно во время нашего проѣзда были больны инфлуэнцой. Въ самомъ центрѣ тунгусскихъ поселеній свилъ себѣ гнѣздо сифилисъ; и если принять во вниманіе, что этот центръ представляетъ изъ себя почти сплошной кабакъ, то будетъ понятно, какая опасность грозитъ тунгусамъ, изъ которыхъ многіе и понятія не имѣютъ о томъ, какая это страшная болѣзнь.
